Недавно я брал интервью у Майлза Снайдера о блокчейн-платформе EOS.
В этом разговоре я занял позицию EOS-скептика. Снова и снова возникал вопрос «достаточно ли децентрализована EOS», но никто не мог определить, что значит «достаточная степень децентрализации».
Я был несколько разочарован и вспомнил ответ Джоуи Круга на этот вопрос:
«Я не знаю, какое количество производителей блоков можно считать достаточным, но 21 [количество производителей блоков в EOS] определённо недостаточно».
После интервью я попросил нескольких известных деятелей криптосферы в твиттере помочь мне дать определение термину «децентрализация».
Тони Шенг @tonysheng
«Каково наиболее точное определение термина «децентрализация»? Как можно измерить степень децентрализации? В каком случае степень децентрализации можно считать достаточной?»
Мне предложили несколько определений, но все они вызвали у меня противоречивые чувства.
В криптоиндустрии «децентрализованный» – это, пожалуй, наиболее часто используемое прилагательное.
Понимать его следовало бы так же однозначно, как и любое другое, например «жидкий» или «красный».
Но все ответы на вопрос «Что же такое децентрализация?» были либо легкомысленными шутками, либо сложными определениями, едва уловимыми и не поддающимися какому-либо измерению.
Поэтому я провёл пару недель, читая всё, что только мог, о понятии «децентрализация» и пришёл к выводу: нам лучше вовсе отбросить этот термин.
Краткая история термина «децентрализованный»
Начнём со статистики использования. Вот сколько раз слова «decentralized» («децентрализованный») или «decentralization» («децентрализация») появлялись в следующих работах:
1. Тим Мэй, «The Cyphernomicon» («Шифрономикон») (1994): 2 раза;
2. Вэй Дай, «B-money» (1998): 0 раз;
3. Сатоши Накамото, “Bitcoin: A Peer-to-Peer Electronic Cash System” («Биткойн: система цифровой пиринговой наличности») (2008): 0 раз;
4. Виталик Бутерин, “Ethereum: The Ultimate Smart Contract and Decentralized Application Platform” («Эфириум: платформа для смарт-контрактов и децентрализованных приложений») (2013): 8 раз;
5. Крис Диксон, “Why Decentralization Matters” («Почему децентрализация имеет значение») (2018): 20 раз;
6. Виталик Бутерин с соавторами, “A Next-Generation Smart Contract and Decentralized Application Platform” («Платформа для смарт-контрактов и децентрализованных приложений следующего поколения») (последнее изменение от 2018 г.): 44 раза.
Почему слово «децентрализация» стало так часто использоваться в публикациях только после появления Ethereum?
В настоящее время мы описываем киберпанковые эксперименты с цифровыми валютами как «децентрализованные» (фактически, в whitepaper (меморандуме проекта) Ethereum B-money называется одной из самых ранних «децентрализованных валют»). Какое же определение децентрализации даётся в перечисленных документах?
Вэй Дай представляет B-money следующим образом:
«Сообщество определяется сотрудничеством его участников, а для эффективного сотрудничества требуется средство обмена (деньги) и способ обеспечить исполнение контрактов.
Традиционно эти функции брали на себя государственные или финансируемые государством учреждения, эти услуги оказывались только в отношении юридических лиц. В этой работе я описываю протокол, по которому эти же задачи могут выполняться субъектами, которые невозможно отследить».
Во-первых, B-money выводит доверенную третью сторону (правительство) за пределы системы обмена.
Во-вторых, эта система обслуживает неотслеживаемые субъекты и такими же субъектами обслуживается, что подразумевает определённую степень устойчивости к запросам лиц, стремящихся к единоличному влиянию.
Накамото описывает Биткойн аналогичным образом:
«Полностью одноранговое устройство системы электронных денег позволяет совершать электронные транзакции между участниками напрямую, минуя любые финансовые институты».
Биткойн осуществляет операции через сеть пиров, также без участия посредника.
Движение киберпанк, которое породило B-money и Биткойн, редко использовало определение «децентрализованный».
Этот термин появляется дважды в длинной и запутанной статье «Шифрономикон» Тимоти Мэя, но только для описания систем со свойствами, противоположными понятию «централизованный».
Что касается PGP, по словам Мэя, эта программа «поддерживает полностью децентрализованную, персонализированную сеть доверия» – в отличие от централизованной инфраструктуры открытых ключей, которая зависит от сертифицирующего органа.
Мэй определяет «протоколы обедающих криптографов» («DC Nets») Дэвида Чаума как «децентрализованное звено деятельности.
Поскольку сообщения «возникают внезапно» (как на доске для спиритических сеансов), централизованная область проводок отсутствует.
Нет ничего, что могло бы быть блокировано государством – полное отрицание участниками причастности».
В целом «децентрализацию» можно рассматривать как отсутствие центра доверия или «источника истины», контролируемого одним субъектом.
Другими словами, термин «децентрализованный» определяется как противоположный понятию «централизованный».
«Децентрализованный» – это «антонимическое определение», т.е. используемое только как противоположное какому-либо другому понятию.
В этом и заключается проблема. Антонимическое определение в значительной степени подвержено семантическому дрейфу: происходит эволюция значения слова в результате его небрежного использования.
Мы можем использовать «децентрализацию» как универсальный эпитет для решения проблемы «централизации».
Что означает «централизованный»? Цензура, взломы, недостаточные стимулы участников, неравенство – с какими бы негативными явлениями вы ни столкнулись, во всём можно обвинить централизацию.
Поэтому, если централизованное — это синоним всего плохого, о чём только можно подумать, а децентрализованное антонимически определяется централизованным, то вуаля: децентрализация становится решением всех проблем.
Так удалось ли нам достичь децентрализации?
Вероятно, можно было бы сузить определение термина «децентрализованный», заострив внимание на устранении доверенной третьей стороны.
Возможно, чёткое определение термина как такового положило бы конец семантическому дрейфу.
На практике, мы немедленно столкнулись бы с трудностями, которые сведут на нет все усилия.
Представьте себе систему, в которой нет необходимости в доверенном третьем лице – скажем, в правительстве.
Но что делать, если только несколько человек контролируют решения относительно денежно-кредитной политики протокола? Мы просто меняем одну доверенную третью сторону на другую.
Что делать, если несколько узлов контролируют большую часть сети таким образом, что могут вступать в сговор и препятствовать участию определённых пользователей?
Или вмешиваться в историю транзакций, чтобы наказать определённых участников сети или с целью обогащения?
При каких условиях система достаточно децентрализована?
Такие сложности характеризуют современное состояние дискуссии вокруг этого термина.
Теперь мы понимаем, что минимизация доверия в распределённых реестрах – очень непростая вещь, потому что природа этих реестров больше похожа на биологические системы, чем на информационно-программные.
В начале 2017 года Ник Картер попытался описать термин «децентрализованный».
Направления децентрализации в распределённых сетях
«На этом рисунке показаны некоторые из компромиссов между децентрализованными и централизованными системами.
Некоторые системы DLT (технология распределённого реестра) могут быть более централизованными в определённых аспектах, чтобы подчеркнуть конкретное свойство, которое считается для этой системы желательным.
С учётом того, что в некоторых случаях централизация того или иного процесса была бы желательной, нецелесообразно – и практически невозможно – требовать, чтобы все уровни системы были полностью децентрализованы для того, чтобы её можно было классифицировать как DLT».
Эта схема помогает нам понять некоторые из наиболее желательных качеств децентрализации – устойчивость к цензуре и взломам и минимизацию потребности в доверии – но не объясняет, как выглядит «полностью децентрализованная» система.
Один из авторов, Эндрю Глидден, определил термин «децентрализованный» как «способность эффективно обходить произвольное количество участников или акторов».
В начале 2017 года даже Виталик Бутерин попытался дать определение этому понятию:
«Когда люди говорят о децентрализации программного обеспечения, на самом деле есть три отдельных направления централизации / децентрализации, о которых можно говорить […]».
1. Архитектурная (де)централизация – из какого количества компьютеров состоит система? При каком количестве вышедших из строя компьютеров система продолжит работать?
2. Политическая (де)централизация – сколько людей или организаций в конечном счёте контролирует компьютеры, входящие в состав системы?
3. Логическая (де)централизация – интерфейс и структуры данных, предоставляемые и поддерживаемые системой, больше похожи на единый объект или на хаотичное скопление объектов?
Простой эвристический метод: если разделить систему пополам, включая как провайдеров, так и пользователей, будут ли обе половины продолжать исправно функционировать как независимые единицы?
«[…] Блокчейны децентрализованы в политическом отношении (никто их не контролирует), а также с точки зрения архитектуры (нет инфраструктурной центральной точки отказа), но они централизованы логически (существует одно общепринятое состояние, и система ведёт себя как единый компьютер)».
Такая трактовка Виталика может объяснить достоинства идеальной модели блокчейна по сравнению с традиционными корпорациями или распределёнными системами, не применяющими блокчейн (например, bittorrent), но не предлагает удовлетворительного определения понятия «децентрализация».
Хотя эти попытки устранить неоднозначность, заложенную в термин «децентрализованный», продвигают попытки дать ему точное определение вперёд, я думаю, что все три автора согласятся с тем, что их описания больше имеют смысл как некий идеал, а не совокупность видимых и измеримых свойств.
Все эти попытки разобраться с терминологией показывают, насколько наивны такие методы определения децентрализации, как измерение «количества узлов», в измерении степени децентрализации.
Сара Джейми Льюис так пишет о децентрализации:
«Самое простое определение децентрализации — это та степень, в которой субъект внутри системы может противостоять принуждению и по-прежнему функционировать как её часть. […]
Нам нужно выйти за рамки наивных концепций децентрализации – таких, как процент узлов, принадлежащих субъекту – и вместо этого попробовать разобраться в проблеме комплексно, понять, как происходит распределение и взаимодействие доверия и власти».
Её определение не противоречит стремлению «убрать посредника» и трудностям, обозначенным Картером, Раухом и Бутериным.
Абстрактные определения – такие, как «способы предоставления, распределения и взаимодействия доверия и власти» – представляются наиболее верными, так как в попытках дать более точное определение слова используются некорректно:
«Ваше словесное определение охватывает не более крошечной доли общих характеристик категории, но вы пытаетесь рассуждать так, как будто видите проблему целиком.
Когда философы Академии Платона утверждали, что лучшим определением человека является «двуногое существо без перьев», Диоген, представлявший школу киников, показал ощипанную курицу и заявил: «вот человек, согласно утверждению Платона».
Последователи Платона быстро изменили своё определение на «двуногое без перьев с плоскими ногтями».
Определение «децентрализации» через число узлов или организаций, контролирующих компьютеры, из которых состоит система, похоже на определение человека как «двуногого животного без перьев».
Понятие «децентрализованный» – это платонический идеал, согласно которому доверие и власть распределяются в высшей степени справедливо. Это недостижимый идеал, хотя, определённо, к нему стоит стремиться.
Почему это важно?
В криптоиндустрии ставки высоки, о каком бы её аспекте ни шла речь. Пользователь, который не понимает, в какой степени криптовалюты устойчивы к цензуре или взлому, может потерять свои деньги.
Общество, которое не понимает общие принципы организации блокчейнов, можно убедить использовать криптовалюту, выпускаемую монополистом, которая, по его же утверждению, имеет надёжную денежно-кредитную политику, однако может быть в любое время изменена эмитентом.
Наивный инвестор может вложить деньги в следующий значительный проект, предполагая, что тот обладает теми же свойствами, что и Ethereum, когда на самом деле его команда контролирует 60% токенов, а инвесторы Кремниевой долины контролируют оставшиеся 40%.
Такой размытый термин, как «децентрализованный», создаёт путаницу вокруг отдельных свойств, которые могут быть определены и описаны как устойчивость к цензуре, безопасность, управление и распределённость.
Это слово стало обозначать качества, противоположные всем отрицательным свойствам существующих систем. Это идеальное слово-прикрытие для мошенников и тех, кто стремится к скрытому контролю.
Когда мы задаёмся вопросом о том, «децентрализовано ли нечто» или «в достаточной ли мере оно децентрализовано», мы используем понятия ошибочно, но уже в другом ключе:
«Вы спрашиваете, «является» ли что-то или «не является», элементом категории, но не можете задать вопрос, на который вы в действительности хотите получить ответ.
Если спросить о том, является ли кто-то достойным мужем, неясно, имеется ли в виду, что это зрелый мужчина, а не мальчишка, или будет ли он хорошим супругом».
Вместо описания материальных свойств, слово «децентрализованный» следует рассматривать только как идеал, подобно слову «святой».
Мы должны приучить себя использовать более конкретные формулировки.
Нас не должно волновать, достаточно ли децентрализована EOS. Мы должны спросить, достаточно ли эта платформа устойчива к цензуре? Устойчива к взломам?
Кто имеет право изменять правила сети? Разные фракции будут расходиться во мнениях о том, где обозначить границу между всеми этими аспектами, но, по крайней мере, мы будем ближе к тому, чтобы говорить на одном языке.
Источник: Coin Post
Самые актуальные новости - в 
